Тема заседания Координационного совета одна из самых злободневных.
В последние годы, занимаясь вопросами укрытия преступлений, уголовно-правовыми реформами и другими важными вопросами, надо признать, проблемы сексуального насилия, её тенденции и масштабы остались вне поля зрения государственных и правоохранительных органов, включая и органы прокуратуры.
Вот почему сегодня мы просто обязаны показать реальную картину и сделать шаг к исправлению ситуации.
Ввиду очень сжатых сроков, проверки были проведены только в столице. Поэтому это вовсе не означает, что в других регионах ситуация лучше, я даже допускаю, что она кое где значительно хуже.
За последние 5 лет регистрация этих преступлений, в том числе и в отношении детей, увеличилась вдвое (с 1885 в 2010 году до 3623 в 2014 году).
Всего, начиная с 2010 года, официально зарегистрировано более 17 тыс. преступлений сексуального характера.
Но, по мнению российских ученых-криминологов, учтенные преступления этого вида имеют соотношение к латентным – один к шести. Если применить эту методику, то речь идет уже о сотне тысяч таких преступлений.
Причины их совершения кроются в целом комплексе проблем - от отсутствия системной профилактической работы в целом до низкой эффективности деятельности правоохранительных органов.
Позвольте перейти к качеству досудебной стадии, где допускаются элементарные нарушения.
Начинаются они буквально уже при регистрации заявлений.
16 мая гр-ка А. обратилась в Алматинский РУВД города Астаны о том, что была изнасилована и ограблена двумя неизвестными.
Вместо регистрации в ЕРДР и проведения неотложных следственных действий по обнаружению и фиксации следов преступления (учитывая специфику таких дел), сотрудники полиции просто избавились от этого заявления, отправив его в Есильский РУВД, куда оно поступило лишь спустя 5 дней – 21 мая, а следователем было принято к производству еще спустя 4 дня – 25 мая.
В результате, насильники из-за того, что доказательственная база на сегодня практически утрачена, имеют все шансы остаться безнаказанными даже если их найдут.
Такие примеры отнюдь не единичны.
Не соответствует предъявляемым требованиям и самая важная стадия расследования дел о таких преступлениях – стадия собирания доказательств.
Изучая уголовные дела данной категории, невольно ловишь себя на мысли, почему в общем-то очевидные преступления, где преступник, как говорится, наследил и в памяти потерпевшей, как минимум, остаются хоть какие-то зацепки, становятся нераскрытыми.
Причины те же: не обеспечивается проведение неотложных следственных действий, не принимаются меры к своевременному изъятию одежды потерпевших, назначению экспертиз, особенно геномных, не проводятся и другие важные действия, закрепляющие следы преступлений.
В результате за 5 лет приостановлено за не установлением подозреваемых почти 3 тысячи (2987) уголовных дел анализируемой категории (2010г.-135, 2011г.-260, 2012г.-516, 2013г.-926, 2014г.-910, 5 мес.2015г.-241).
Можно ещё понять доводы полиции о причинах низкой раскрываемости краж, совершаемых всегда тайком, но эти то преступления совершаются всегда открыто. И установление личности насильника по описанию потерпевшей зависит только от профессионализма сотрудников полиции, который, к сожалению, находится на крайне низком уровне.
Взаимодействие между следственными и оперативными подразделениями ОВД существует только на бумаге.
В августе прошлого года по факту очередного изнасилования следователь Алматинского РУВД г.Астана ограничился дачей криминальной полиции формального поручения на четверть листа и получением от них такого же формального ответа.
При этом одежда потерпевшей и образцы мазков не были изъяты, экспертиза по ним не назначена. Не установлена автомашина, номер и марку которой она указала, не произведена детализация телефонных переговоров и другие следственные действия.
Где спрашивается его начальники, обязанные контролировать своевременность действий следователя?!
Создается впечатление, что они контролируют только то, что им выгодно и интересно.
В этом же районе, имел место другой – и, судя по действиям насильника, уже более тревожный факт.
После совершения насилия преступник стал заметать следы, предусмотрительно отстирав всю одежду потерпевшей от крови и других улик, затем принудив и лично проследив, чтобы она тщательно умылась после изнасилования.
Даже эти сведения, сообщенные потерпевшей, не «разбудили» полицию, находившуюся в полусонном состоянии.
В результате, преступление не раскрыто, а преступнику, который судя по его действиям, возможно, является серийным насильником, предоставлена возможность продолжать заниматься гнусной деятельностью.
По официальной статистике за последние 5 лет не установлены и ходят на свободе около 3 тысяч насильников, из которых свыше 150 – за развращение малолетних.
Ощущая свою вседозволенность, эти лица могут годами совершать тяжкие и особо тяжкие преступления, как это было в Костанайской области по делу Лесникова, совершившего в апреле 2014 года похищение, сексуальное насилие и убийство малолетней девочки (освещалось в СМИ и вызвало большой общественный резонанс).
Этот детоубийца по ходу расследования признался в совершении в 2012 году сексуальных преступлений и убийств ещё трех женщин, в том числе одной несовершеннолетней.
Это результат непрофессионализма сотрудников полиции, так как он оказался в поле их зрения еще после исчезновения первой жертвы.
Оценивая эффективность мер по раскрытию этих преступлений, необходимо отметить неиспользование всего спектра оперативно-технических возможностей.
По статистике 4% (179 из 4370) таких преступлений против несовершеннолетних совершены после знакомства в Интернете, наибольшее количество в Костанайской – 45, ВКО – 27, Карагандинской – 19 и Алматинской – 18 областях. При этом в Костанайской области этот показатель составил 20% (45 из 210).
Совершаемые затем преступления порой поражают своей изощренностью и гнусностью, как это было в Актобе.
Несмотря на складывающуюся ситуацию, органы полиции не работают на опережение, хотя поиск и анализ информации о предполагаемых педофилах в электронных средствах коммуникаций, в том числе в социальной сети, даёт полную возможность для этого.
Между тем, нередко таких лиц, без специальной сноровки обнаруживают простые граждане в ходе виртуального общения, что буквально на днях произошло в Павлодаре.
В полиции же до сего дня нет методик по раскрытию таких преступлений с использованием сведений, полученных в сети Интернет.
По словам самих же сотрудников полиции проблема связана с отсутствием специализации по расследованию сексуальных преступлений.
Полагаю Министерству внутренних дел необходимо безотлагательно решить этот вопрос.
Ведь для этого, не нужно никаких секретных разработок, всё это есть в электронной сети в виде открытой информации.
* * *
Эффективность розыска преступников, совершивших сексуальные преступления, достаточно высока – 91% (за 5 лет в розыск объявлено 459 лиц, из них 358 лиц - органами МВД и 101 – судом. На сегодняшний день разыскано – 410 или 91%).
Но при этом, немало фактов явного бездействия когда разыскиваемых, по сути, никто не ищет.
В Астане уже находящийся в розыске за другие преступления некий Е. совершил изнасилование. Его местонахождение неделю назад на момент нашей проверки не было установлено. При этом наш сотрудник в присутствии оперативников свободно дозвонился на номер его сотового телефона. На удивление оперативников телефон был включен, более того, с этого номера несколько раз перезвонили. Спрашивается, кому нужен такой розыск?
Таких примеров предостаточно.
Более того, розыск не осуществляется даже тогда, когда все сведения о перемещениях подозреваемого и месте его работы имеются в Системе информационного обмена правоохранительных и специальных органов. Накануне путем элементарного мониторинга СИОПСО сотрудниками Генпрокуратуры было установлено, что 10 июня т.г. гр-н Т. разыскиваемый с 7 октября 2014 года полицией ВКО за совершение изнасилования, должен прибыть поездом в столицу из г.Семей. Сегодня в 5 утра (11.06.2015г.) на вокзале г.Астана транспортной полицией он был задержан и водворен в ИВС. Выяснилось, что он уже не раз приезжал в Астану.
Еще троих, установленных Генеральной прокуратурой таким же методом буквально за последние сутки, ничего не стоит взять, некоторые работают на стройках левобережья Астаны. Находясь в розыске они беспрепятственно пользуются услугами ЦОНов, совершают нотариальные действия, работают, получают пенсионные отчисления. Зачем мы создавали эту базу, если она не используется по назначению и до сих пор не стала эффективным средством установления преступников?
* * *
В целом все нарушения однотипны и их перечисление займет слишком много времени. Поэтому хотел бы озвучить ряд предложений, которые в случае одобрения членов Совета будут включены в проект решения.
Первое, по рассматриваемым делам зачастую не учитывается морально-нравственный аспект и психологический фактор, который присутствует на всех стадиях уголовного процесса.
Во многом именно по этим причинам жертвы насилия не обращаются в полицию, а если и решаются, впоследствии, не желая продолжения расследования, меняют свои показания и примиряются с преступниками. (За 5 лет прекращено 3554 дел, из них 785 – в отношении несовершеннолетних)
Посудите сами – допросы, зачастую неоднократно, предвзято, безразлично и непрофессионально осуществляют в основном следователи – мужчины, осматривают и берут образцы также эксперты – мужчины, в суде опять же потерпевшая оказывается в окружении в основном лиц мужского пола. Согласитесь, это психологически очень тяжелое испытание, длящееся порой месяцами.
Еще 35 лет назад у меня был случай, когда потерпевшая категорически отказалась проходить экспертизу, так как экспертом был мужчина и сейчас спустя столько лет при подготовке к настоящему заседанию я с удивлением узнаю, что ситуация почти не изменилась. В Астане по делу об изнасиловании потерпевшая отказалась от прохождения экспертизы, мотивировав тем, что эксперт – мужчина.
Участие же эксперта женского пола органом расследования обеспечено не было, тем самым важные фактические данные были безвозвратно утрачены.
Нам необходимо в корне пересмотреть отношение к этому вопросу. В некоторых странах, к примеру, по таким делам практикуется допрос потерпевших психологами, а не следователями. Анализ имеющихся в делах допросов, убеждает меня что работа психологов будут намного качественнее и полнее, чем допросы наших следователей.
Необходимо также ввести обязательное требование о депонировании показаний несовершеннолетних потерпевших, чтоб один раз допросить в суде и больше не травмировать их психику.
Второе предложение связано с сексуальными домогательствами в отношении несовершеннолетних.
Для признания вины в изнасиловании или совершении насильственных действий сексуального характера в отношении несовершеннолетнего необходимо доказать, что преступник заведомо знал о возрасте жертвы.
В итоге на практике нередки случаи (что вообще, на мой взгляд, недопустимо), когда предполагаемый преступник обвиняет несовершеннолетнюю жертву насилия в сокрытии возраста, а она вынуждена доказывать свою «невиновность».
В законодательстве ряда зарубежных стран такая проблема решается просто: у них в УК нет признака заведомости. Это как раз тот случай, когда мы должны, в первую очередь, думать о благополучии наших детей, а не заботиться о интересах возможных педофилов.
Третье, о прекращении дел по нереабилитирующим основаниям.
За последние 5 лет из прекращенных по этому основанию более 3,5 тысяч уголовных дел (3 тыс. 554), 785 были совершены в отношении детей.
Новым УК запрещено прекращение дела только по преступлениям против малолетних, но необоснованно сохранена такая возможность для примирения с лицами старше 14 лет.
Полагаю и здесь нужны законодательные корректировки.
Четвертое, нужны правовые возможности для применения мер медико-коррекционного характера в отношении лиц этой категории.
По официальной статистике в течение 5 лет за такие преступления осуждено свыше 3 тыс. лиц, из них более 200 – за преступления против малолетних.
Из числа осужденных 63 ранее имели судимость за эти преступления.
В Усть-Каменогорске осужденный в 2000 году за сексуальные преступления гр-н Н., освободившись в 2005 году, через несколько месяцев вновь совершил сексуальное преступление. Выйдя на свободу в феврале текущего года, уже через 2 недели вновь совершил насилие сексуального характера в отношении малолетнего ребенка.
Этот случай наглядно показывает о недостаточности мер по изоляции таких лиц от общества.
Ежегодно из колоний освобождаются до сотни насильников и нет никакой гарантии, что они вновь не займутся старым.
Доводы наших отдельных сотрудников о том, что рецидив по этим видам преступлений очень низкий, не может быть принят во внимание, потому что латентность по этим преступлениям очень высока
Поэтому, необходимо обеспечить проведение психолого-психиатрических экспертиз в отношении таких лиц для установления причин, в том числе наличия патологий в психике и садистских наклонностей.
Также одной из превентивных мер может быть, хотя это и спорный вопрос, - кастрация, добровольная или принудительная, химическая или физическая. Во многих странах мира, в том числе и в России она введена в целях снижения рецидивной преступности и в целях защиты в первую очередь малолетних детей.
Прошу рекомендовать министерствам внутренних дел, здравоохранения и социального развития тщательно проработать эти вопросы.
Пятое, в корне пересмотреть подходы к устранению причин и условий, способствующих совершению сексуальных преступлений. Согласно статьи 200 УПК это прямая обязанность органа расследования.
Однако как выяснилось, есть области, в которых за 5 лет, судя по поступившим информациям, это требование полностью игнорируется (Алматы, Алматинская, Павлодарская, Жамбылская, Актюбинская области), в других же оно выполняется для проформы.
Хотел бы отметить, сейчас мы сталкиваемся с теми же проблемами, что и десятки лет назад. Полагаю, основная причина в том, что в отношении как к участникам процесса по таким преступлениям, так и в целом к проблеме, все еще отчетливо просматриваются застарелые штампы прошлого века.
В проекте решения предложен ряд мер, в том числе законодательного характера, которые, по нашему мнению, позволят улучшить нынешнее положение дел.