Этой публикацией мы начинаем серию материалов, несущих откровенно дискуссионный характер. Многие утверждения, которые прозвучат здесь, как минимум спорны. Некоторые мы даже не озвучиваем, считая их во многом провокационными. НО! Думается, что ведущим журналистам, политологам, экспертам страны и Оренбургской области (к коим, несомненно, относится и сегодняшний автор Юлия Латынина) есть, что сказать нашим читателям. И как минимум заставить их задуматься.
Полную версию этого материала вы можете прочитать на сайте радиостанции «Эхо Москвы».
По Интернету меня попросили порассуждать на духоподъемную тему, о которой я обещала поговорить в прошлый раз, – о том, какие, на мой взгляд, реформы необходимы России. С удовольствием. Потому что чем всё ругать, пофантазируем давайте. Прежде чем пофантазировать, я хотела начать буквально с пары очевидных сценок, просто для сравнения.
Вот возвращаюсь я на прошлой неделе из Испании. Летала я туда самолетом, билет на который стоил 500 долларов. А еще до этого летала я по России, и нужно мне было из Барнаула (точнее из Горно-Алтайска) в Читу. Из Барнаула самолет в Читу летел через Москву, вот так, 36 часов. Но можно было доехать до Новосибирска – это еще всего каких-то 200 километров – и долететь до Читы за три часа за 27 тысяч рублей. Т.е. пять часов до Мадрида за 500 долларов, а три часа от Новосибирска до Читы за 27 тысяч рублей.
Другой пример. Покупала я в той же Испании лекарства своим родственникам, лекарство называлось эзетрол. Специально сообщаю, чтобы можно было проверить цены. 50 евро оно стоило в Испании, почти вдвое больше оно стоит в России. Третий пример, уже совсем анекдотический. В Duty Free покупаю шоколадку. Такая же точно шоколадка в России стоит мне в четыре раза дороже. Я это к чему? Вот разница, двух-трех-четырехкратная разница в ценах. Что она выражает? Какую-то прибавочную стоимость? Она выражает, очевидно, не прибавочную стоимость, она выражает, очевидно, отъемочную стоимость. Она выражает то количество денег, которые забирают чиновники в России. И просто даже в самом первом, тупом приближении видно, что это не меньше 50% от всего, что произведено, продано и так далее, 50% ВВП. Несколько миллионов у нас чиновников, 140 миллионов человек, 50% – ихняя. Не за то, что они что-то сделали, а за то, что они что-то испортили.
Т.е. первый диагноз российской экономики – чудовищная бюрократизация, запредельная бюрократизация. Это означает, что в России надо не только сокращать полномочия ведомств, что уже само собой, но сокращать целыми ведомствами. Что такое ГАИ? ГАИ не должно существовать. В большинстве стран ГАИ не существует, существует патрульная полиция. Потому что нет ни в одной стране мира, чтобы на входе в город стояли блокпосты, кроме как в оккупированных кем-то странах. Вот кем оккупирована Россия? Кем оккупирована Москва? ...
…У нас есть замечательное ведомство, которое называется Счетная палата. Вы давно слышали о каком-нибудь выдающемся расследовании Счетной палаты? Что она делает? Известно, что аудиторы Счетной палаты, у них есть частные самолеты. Если разогнать Счетную палату к чертовой матери, как ее, допустим, разогнал у себя в Грузии Саакашвили, то если эти люди – хорошие специалисты, может быть, они где-нибудь найдут работу. А если не найдут, пусть садятся на свои частные самолеты и улетают туда-то и туда-то….
...Итак, первый этап дебюрократизации – это кардинальное сокращение просто ведомствами, не количеством, не тысячами чиновников, а ведомствами, и кардинальное урезание полномочий оставшихся чиновников, что, кстати, позволит поднять зарплату в тех ведомствах, которые действительно нужны. Вот хочешь, не хочешь, а полиция нужна. С моей точки зрения, российский милиционер, средний офицер должен получать, потому что все остальные ведомства сокращены, 4-5 тысяч долларов в месяц, он должен на эти деньги иметь в кредит квартиру и машину, и он должен понимать, что если он возьмет хотя бы бумажку, хотя бы сто долларов, то он вылетит с этой работы и потеряет не только 5 тысяч долларов в месяц, но и квартиру, машину и вообще всё. О других вещах, которые нужны для реформы милиции, я поговорю чуть-чуть позже.
Итак, первое – это дебюрократизация. Второе – это децентрализация. Ситуации, если в стране летают из Барнаула в Читу через Москву, не должно быть. Это значит, что такая страна распадется. Централизация современной российской жизни такова, что всё решается в Москве и все летят в Москву. У нас это даже графически видно, потому что у нас в транспортном смысле Россия разделилась на две различных топологических области. В одной движение невозможно, потому что там нет дорог. А в другой движение невозможно, потому что там сплошные пробки.
Очевидно, что в России функции управления должны быть децентрализованы. Они должны быть переданы на региональный и даже в основном на муниципальный уровень. И эта децентрализация должна касаться не только регионов, но и Москвы. Образование объемом 10 с лишним миллионов человек просто не может существовать. Должны существовать маленькие муниципальные образования, типа Ясенево или Бирюлево, которые сравнительно прозрачны…
…Когда я говорю «муниципальные выборы», когда я говорю объекты размером 200-300 тысяч человек, я имею в виду, прежде всего, финансовую самостоятельность подобных образований. Понятно, что можно провести любые выборы. Но если у мэра и главы муниципального образования нет денег, которыми он распоряжается, то выборы можно и не проводить.
Это означает, что деньги от подоходного налога и части предприятий должны оставаться на муниципальном уровне. 200-300 тысяч человек – даже если сто долларов с человека подоходного налога, это всяко 20-30 млн долларов в год. Это большие деньги. И когда эти деньги остаются на местном уровне, то происходит две вещи. Первое – глава муниципального образования понимает, что завод или ларек, находящийся на его территории, это не то место, откуда он лично кормится. Это то место, которое платит в бюджет, а глава муниципального образования расходует из бюджета эти деньги. И если эти деньги будут украдены, то его не перевыберут.
Более того, рядовой избиратель вдруг понимает, что у него меняется отношение к богатому человеку. Возьмем абстрактную ситуацию: очень бедный пригород, который собирает 20 млн долларов налогов со всех своих стариков и старух. И вдруг там поселяется богатый человек, который один платит 30 млн долларов налогов. Вот если это уходит не известно куда, в центр, то этот богатый человек злодей, негодяй, сволочь, вообще закидать его дохлыми кошками. Если это всё остается в этом маленьком муниципальном месте, то каждый бедный человек думает: «Ведь это тот богатый человек, на деньги которого мы проведем шоссе или построим заправку». И это очень важно. Люди расходуют тогда деньги сами.
Ирина Ясина замечательно написала в своем блоге, что, оказывается, новая развязка на Соколе стоила московским властям 60 млрд рублей (2 млрд долларов). Я неделю назад рассказывала тут, что китайцы в Шанхае построили суперсовременный поезд на магнитной подушке «Маглев». Им построил «Сименс» это дело за 6 млрд евро. Эта технология лежала невостребованной, потому что ни одно европейское государство не могло себе позволить такой дорогой технологии. Ребяточки, я что-то ничего не понимаю. Вот за 6 млрд евро китайцы построили себе суперсовременную технологию – 43 километра скоростной трассы. А у нас развязка 2 млрд долларов. Таких развязок в любой европейской столице как грязи.
Наверное, если речь идет о деньгах, которые будут тратиться в каждом Ясенево или в каждом Бутово, то перестанет у властей быть возможность тратить по 2 млрд долларов на такие развязки. Я только что определяла сумму отъемочной стоимости, изымаемой бюрократией, как минимум в 50% ВВП. Но понятно, что 2 млрд долларов на развязку – это не 50%, это даже не 100%, это даже не 200%. Я даже загадывать боюсь, какая это сумма. Итак, еще раз – это передача основных полномочий власти на муниципальный уровень, чтобы люди сами понимали, куда идут их деньги. Это очень важная мера по воспитанию демократии. Потому что демократия бывает либо местная, либо никакая. В центральную российскую демократию, в то, что российский нищий избиратель будет способен голосовать за кого-либо, кто пообещает ему всё разделить, я, если честно, не верю. Думаю, что долго такой демократии у нас не будет.
Третья мера, которая мне кажется обязательной, это проведение как раз на муниципальном уровне выборов судей и выборов полицейских. Вот у нас сейчас история с главой МВД Тувы, которого уволили после первого инцидента (у него милиционер расстрелял людей) и который спокойно вернулся на рабочее место. Потому что мало ли, что его уволили, ему, главе МВД, это не указ. И тут же у него гаишник выстрелил в висок мальчику. Глава МВД объясняет, что он сам с этим разберется. Нам уже рассказывают, что мальчик типа был сам виноват. Я даже не хочу сейчас обсуждать ту ахинею, которую нам рассказывают, что гаишнику показалось, что у мальчика игрушечный пистолет, и гаишник стал стрелять в воздух. Вы себе представьте: трезвый подросток вытаскивает якобы игрушечный пистолет и не убирает его даже после того, как гаишник стрелял в воздух. В общем, всё понятно, что случилось, – хладнокровное убийство. Потому что таков контингент людей, служащих в ГАИ, таков контингент людей, служащих в милиции. Я сейчас не об этом.
Как вы думаете, если бы этот министр МВД избирался, у него бы, наверное, была не задача, как защитить честь мундира… Его референтной группой были бы не его собственные менты, право на преступление которых он защищает. Его референтной группой были бы избиратели. Я ни в коем случае не говорю, что выборность шерифов, как на Диком Западе, это единственный способ обеспечить нормально действующую полицию в принципе. Но, к сожалению, в России ситуация достигла такой степени развала, и милиция состоит из таких людей, что для меня это единственно реальная мера, которая, на мой взгляд, может сработать, наряду с гигантским (еще раз подчеркиваю – гигантским) повышением зарплат милиционеров, с тем, чтобы в милицию шел не этот пьяный гаишник, а в милицию давились люди, которые будут получать 5 тысяч долларов в месяц и чувствовать себя мужчинами, защищающими население, защищающими народ.
Я хочу обратить внимание на одну парадоксальную вещь, что, несмотря на то, что я говорила здесь об очень либеральных вещах, я ничего не сказала о том, что при этом будет с центральной властью. Потому что такого рода меры может принимать как демократическое правительство, так и сильная диктатура. Это парадоксальный факт, что сильная диктатура в центре вполне совместима с выборными муниципиями на местах. Всего лучшего. До встречи через неделю.